Последние несколько дней я провалялась в постели. С высокой температурой и туманом перед глазами, который постоянно утаскивал в темноту. Но я была даже не против. В темноте не было боли и отчаяния, я надеялась, что эта темнота заберет меня на совсем. Ведь последние пару лет моя жизнь напоминает настоящий ад. Меня продали в рабство люди, которых я считала семьей и на которых, как я думала, я могу положиться. Люк стал практически членом нашей семьи, когда отец привел его. Когда он начал бывать на наших семейных вечерах по средам, когда приезжал с подарками для меня и цветами для мамы. Когда впервые привез с собой Калеба и когда я впервые поняла, что у меня есть чувства к этому парню. От этого еще больнее, ведь Калеб, как оказалось, знал обо всех планах своего дяди. Я верила им и полагалась на них, когда погиб отец и когда не стало мамы, и как выяснилось зря. Они спланировали это давно, так что я уже  поняла, у этих людей нет сердца. Так я оказалась в руках Джейкоба. Он требовал, чтобы я обращалась к нему «любимый», хотя мне всегда хотелось крикнуть «ублюдок». Он твердил мне, что любит меня даже избивая до полусмерти, насилуя или туша об меня окурки. Сумасшедший придурок, который сделал из меня свою куклу. Мне нельзя было кричать или плакать, иначе следовало наказание. Мне следовало делать вид, что мне нравятся его ласки и что я тоже его люблю, иначе мне ломали пальцы или избивали. В моменты, когда Джейкоб забывал про меня, меня пичкали наркотой, чтобы я не смогла попытаться сбежать, но все остальное время я осознавала что происходит. На моих запястьях и лодыжках кровавые полосы от веревок, которыми меня привязывали, которые не заживали и периодически кровоточили. При этом при всем, я спала в хорошо обставленной комнате, у меня был собственный туалет и ванна и полный гардероб всяких шмоток. Джейкобу нравилось, когда я наряжалась для него. Каждая мысль о нем вызывала во мне отвращение и ненависть, я мечтала убраться отсюда и наконец сделать ему больно. так же, как он делал это со мной.

  Я лежала на большой кровати, застеленной темными простынями. Укутанная в одеяла я выглядела жалко. Худая, с едва заметными светлыми шрамами и еще не до конца зажившими новыми, с растрепанными и спутанными рыжими волосами, с пересохшими и потрескавшимися губами. Я даже радовалась своей болезни, так у меня появлялась небольшая передышка. Джей меня не трогал, давая возможность восстановиться. Я могла выспаться, отлежаться и прийти в себя, чтобы он заново начал свои извращенные игрища. На время лечения веревки с рук и ног сняли, чтобы не смущать врачей, хотя те и так прекрасно понимали что я вовсе не по своей воле тут нахожусь. Джей создавал иллюзию свободы, давая мне хоть маленькое мгновение почувствовать себя не зверем в клетке. Я бы могла сказать, что благодарна ему за это, но слово «благодарность» по отношению к нему никогда не использовалось. Потому что я просто не могла ее ощущать. Сегодня первый день, когда я не мучилась с температурой, когда бред меня не затаскивал во тьму и когда я чувствовала просто небольшую слабость. Врач должен был прийти завтра, так что у меня еще было время восстановиться.

  Я лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в тишину дома и гадая, когда вернется Джейкоб. По моим подсчетам, с тех пор как он вышел из этой комнаты, прошло уже пара часов, или чуть меньше. Он мог вернуться в любую минуту или задержаться до самого вечера, так что это не давало мне возможности расслабиться. Все тело было напряжено как струна, я боялась, что он вернется и пойдет проверять меня, поймет что я выздоравливаю и начнет планировать новые извращения, которых я пока не в силах перенести. Безумно захотелось в туалет, так что пришлось выбираться из под одеяла и плестись дрожащими ногами в сторону сан. узла. Из зеркала на меня смотрела худая измученная девушка, с еще незажившими окончательно синяками, с темными кругами под глазами и затравленным взглядом. Безумно захотелось сбежать отсюда. Как можно дальше, не оборачиваясь и не опасаясь, что меня поймают. Я больше не могла находиться в месте, где меня истязают. Иначе я ведь закончу как мама. Покончу собой... хотя до сих пор я твердила себе, что это поступок трусихи. Нельзя сдаваться, нужно бороться, нужно быть сильной и тогда рано или поздно я смогу справиться со всем.

  Я вышла из туалета и подошла к окну, которое вело на подъездную дорожку. Сейчас там не было ни одной машины. Я находилась одна в доме. Внезапно сердце бешено застучалось и я резко обернулась в сторону двери. Ясно вспомнила, что не слышала звука поворота ключа в двери, когда уходил Джей... Или я просто не обратила внимания? Резко выдохнув, на цыпочках, словно сами стены могли подслушать мои намерения, я подошла к двери и осторожно повернула ручку. Она оказалась не заперта. Я шумно выдохнула, распахивая глаза от шока и выглядывая в коридор. Что происходит? Это мой шанс или какая-то проверка? Что если все это Джейкоб устроил, чтобы проверить меня? Останусь ли я в комнате или попытаюсь воспользоваться шансом? Ужас расправы сковал горло, заставляя меня делать поверхностные вдохи и выдохи, так что я стояла минут пять и пыталась справиться с паникой. Но я же должна попробовать? Вдруг у меня получится? Вдруг Джей просто не подумал о том, что я в таком состоянии вообще смогу передвигаться?

  Времени не было. Я не могла упустить такой шанс, а потому быстро рванула назад в комнату, чтобы что-нибудь накинуть. Обуви Джей никогда мне не оставлял, как раз таки для того, чтобы я не решила сбежать, но мне удалось отыскать какие-то штаны и кофту, прежде чем я выскочила в коридор.  Трясущиеся ноги мало способствовали быстрому передвижению, но мне удалось таки с горем пополам выбраться из дома и даже добраться до ворот. Свежий воздух пьянил, но расслабляться было слишком рано. Я все еще в плену, выбраться и оказаться в безопасности дело сложное, тем более когда ты босиком. Уйти далеко достаточно проблематично...