Маринетт подходила все ближе, продолжая раскручивать йо-йо, пока не подошла почти вплотную. Героиня не ошиблась – незнакомка действительно была красива – стройная, статная, ее движения были плавными и грациозными. Походка выражала уверенность. Одежда подчеркивала изгибы тела, лицо скрывала маска, но взгляд был открытым и ясным.
Взгляд небесно-голубых глаз…. Словно летнее небо… или гладь лесного озера.
Незнакомка не стала задержаться и утруждать себя долгими объяснениями. Она лишь ответила, что не понимает ничего из мной сказанного. И она спешит. Спешит, потому что тоже собирается разыскать демона. Но одни ли у нас с ней цели? Я хочу… точнее я должна спасти человека от завладевшей им акумы. А какая цель у нее? Найти и уничтожить?
— Постой, подожди! – произносит темноволосая, прекращая атаку. – Ты ведь не знаешь ничего! Не знаешь, какой это демон! – крикнула героиня, но девушка со скоростью молнии исчезла из вида. И я ничего не знаю о демоне. А теперь еще и не понимаю, откуда на моем пути возникла эта незнакомка. И Супер Кота сегодня не было. Я совсем запуталась.
Маринетт начинает чувствовать, как ее охватывает чувство беспокойства. Она снова возвращается к тому, с чего начинала. То самое ощущение, что она не справиться…что она не та, кто нужен Парижу.
Задерживаться сейчас бессмысленно, и Леди Баг это понимает.
Темноволосая снова проверяет передатчик. Сообщений нет.
Вздохнув, Маринетт вновь раскрутила свою «игрушку». Несколько пролётов по крышам – и вот она на балконе своей мансарды.
— Перевоплощаюсь, — говорит жительница города, и маскировка спадает.
Перед собой она видит маленькое существо, которое она аккуратно подхватывает в ладони.
— Тебе необходимо восстановить силы, Тикки, — говорит девушка и опускает квами на мягкое покрывало. – Тсс! Я тихонько проберусь на кухню. Уверена, папа оставил что-то вкусное.
Скоро брюнетка возвращается в свою комнату.
— Приятного аппетита, Тикки. Шоколадный брауни-залог отличного квамичувствия, — подмигнув, говорит Дюпен-Чен.
— И всё-таки, это так странно. Немыслимо. Та девушка. Она тоже носит костюм и маску
— Ты думаешь, что она может быть одной из тех, кто владеет талисманом? – спросила брюнетка у квами. Я, конечно, отнеслась к ней недоверчиво, даже враждебно, но она не кажется мне злодейкой. Скорее, одинокой. Я чувствую в этом родство с ней – тоже не могу рассказать свою тайну.
— Не знаю, Маринетт, — тоненьким голоском отозвалась квами.
— Давай отдыхать, Тикки. Завтра будет новый день. Сегодня столько всего случилось! Нужно переосмыслить и выделить главное, — чуть зевнув, сказала Маринетт.
— Спокойной ночи, — с улыбкой говорит пожелание супергероиня, погружаясь с царство Морфея.
Утром Маринет поняла, что никак не может сосредоточиться.
— Я плохо спала, Тикки. Мне снились то демон, спаливший Париж, то незнакомка в красной маске.
Парижанка спускается на первый этаж и поспешила к столу. Какой восхитительный аромат миндаля! У папы, наверное, особенный заказ, — с задумчивым лицом говорит Маринетт.
— Доброе утро, мама, — здоровается дочь, усаживаясь на высокий стул.
Чуть подтолкнув коробку хлопьев, девушка задевает тарелку свежих фруктов. Содержимое рассыпается, задев бутылку со свежим молоком. Жидкость начинает стекать на пол.
От осознания своей неуклюжести, девушка закрывает лицо руками.
Я самая настоящая ходячая катастрофа.
— Прости, мама, — с виноватым видом говорит Маринетт. – Лучше пойду в школу. Алья хотела со мной чем-то поделиться.
Брюнетка, запыхавшись, вбегает в класс следом за подругой.
Не удержавшись, девушка поскальзывается и падает вперёд.
И этим не преминула воспользоваться ее «заклятая» подруга.
Хлоя Буржуа просто ни минуты прожить не может, чтобы не высмеять людей.
А я — главный предмет для насмешек.
Алья уже собирается ей ответить, но Маринетт перехватывает руку.
Наверное, это неприятность отразилась бы на душе девушки, повиснув тяжелым грузом, но она предпочитала не давать блондинке новых поводов для издевательств.
— Всё нормально, Алья, — успокаивает подругу брюнетку. – Хлоя не стоит того, чтобы тратить на неё время, которое можно использовать для более приятных вещей.
Собрав рассыпанные учебники, студентка садится за парту. Услышав голос молодой девушки где-то поблизости девушка внезапно вздрагивает и поворачивается в сторону голоса.
Голос кажется мне знакомым… да нет, не может быть. Я просто не выспалась, — отгоняет мысли студентка.
— Алья, — чуть подтолкнув плечом, спрашивает она рыжую собеседницу. – У нас в классе новенькая ученица? Ты что-то слышала о ней? Ну же, я знаю, что ты всегда в курсе новостей. Знаешь, может попросишь у неё интервью для блога? А потом сходим в кино и поедим мороженое. Как тебе план?
А ей легко дается общение с противоположным полом. Вот бы я так смогла!

Спать Соловей не умел, только дремать, да и не в том смысле, в котором это делали люди. Его дрема была ближе скорее к медитативной расслабленности и трансу. Никаких снов и никаких причудливых видений — Артур не утратил связи с объективной реальностью. И он был настороже. Как и обещал, Соловей охранял сон Стива. Впрочем, как таковой настоящей опасности для друга Артур не ожидал. Едва ли Гидра смогла бы отследить его гнездо среди великого множества безликих московских многоэтажек. Да и найти нужную квартиру в конкретном доме, если так подумать, тот еще квест! А еще местные бабульки, недовольные шумом господа, сосед Вася с одиннадцатого и прочие интересные люди едва ли дадут каким-то там террористам шибко распоясаться. Как минимум обругают, как максимум вызовут ментов. Человейники — удивительно удобное укрытие от тех, кто не хочет привлекать к своим делишкам слишком много внимания! Однако имелись те, кто все же мог потревожить сон Стива.

С наименьшей вероятностью: Ангелина или Валентина — хозяйка квартиры. Первая могла все же заподозрить что-то неладное и отправиться на поиски Артура. Вторая же просто время от времени навещала Соловья. Валентина старалась особо не тревожить Соловья, тем более что дела она вела в основном с Ангелиной, только иногда просила Артура посидеть с близнецами или просто проверяла как он там — не успел ли натворить того, что обычно творят на снятых мамой и папой квартирах юные студенты с ветром в голове. С наибольшей: Саша и Инга. Пожалуй, Соловей слишком хорошо знал своих учеников, чтобы не ждать их у себя на пороге час-другой спустя.

Алиновский почти наверняка насторожился из-за столь нетипичной просьбы наставника. Пустить все на самотек и не проверить как там Соловей, он попросту бы не смог. О том, где следует искать наставника, тоже наверняка догадался. В этом смысле Артур был до крайности предсказуем: если он не в Библиотеке, то в своем гнезде. На крайняк Саша мог бы воспользоваться той склянкой бирюзовых чернил, что давным-давно Соловей припрятал в его комнате в общаге, и открыть портал прямиком к нему — соображалки бы хватило. Да и слишком уж верен Алиновский, слишком склонен защищать свое. Инга тоже. К тому же у них так с Сашей с самого начала повелось. Вместе в Библиотеку попали, а потом вместе и со всем остальным справлялись. Вопросом времени было, когда они оба нарисуются на пороге гнезда. Оставалось только надеяться, что времени этого Стиву хватит, чтобы хоть самую малость отдохнуть и прийти в себя после пережитого у мемориала и незадолго после.

Первые признаки приближения своих воспитанников Артур почуял уже после того, как Стив проснулся. Они сидели на диване, перебирая рисунки и обсуждая некоторые из них, когда знакомое чувство прокатилось по коже, заставляя волосы на руках и загривке встать дыбом. Лазурь. Легкая, яркая, знакомая настолько, что Соловей без труда отличал среди десятков и сотен других магов холодного спектра обладательницу конкретного тона. Инга. Она использовала свою нулевую способность совсем рядом от его обиталища. Артур тихо хмыкнул. Кажется, у них со Стивом осталось всего ничего времени. Стоило предупредить друга…

— Мои ученики решили меня проведать, — заметил Соловей как бы между прочим и улыбнулся украдкой.

Тем временем со стороны входной двери уже послышался звонкий голос Шелковиц. Что именно она там говорит Артур внимания не обратил — не в том суть, в конце концов, но про себя отметил, что до попыток попасть в гнездо в исполнении его учеников действительно осталась едва ли минута. Вот уж кто-кто, а Инга точно лишние церемонии разводить не станет. “Действует быстрее, чем думает” — более чем справедливое высказывание в отношении сей удивительной персоны.

— Они могут не очень дружелюбно отреагировать на тебя сперва, — немного виновато сказал Артур, вставая с дивана и оглядываясь на Стива, — но Саша и Инга — хорошие ребята. Просто мне нужно будет им все объяснить, — пожал плечами, после добавил: — Не беспокойся!

Пошел к входной двери. Ключи от квартиры имелись только у самого Соловья, а также у Ангелины и Валентины. Впрочем, едва ли отсутствие ключей могло остановить дуэт из Алиновского и Шелковиц, если те вбили себе в головы, что в квартиру необходимо попасть вот прямо сейчас. А если уж они решили, что Соловей в опасности… ух! Как минимум попробуют взломать замок — Артур в этом не сомневался. В конце концов, он сам их и научил этому. Книгочейская работа требовала порой… очень нестандартных навыков!

Минул коридорчик, быстро приводя себя в порядок. Рукой зачесал назад растрепавшиеся золотые волосы, поправил футболку, надеясь, что та скроет наличие зеленых бумажек на теле и почти затянувшиеся раны под ними. Про себя понадеялся, что уже не так бледен, как пару часов назад. Не хотелось уж слишком волновать друзей недавними злоключениями у мемориала и “операцией” в ванной. С нарочито беспечной улыбкой открыл дверь, обнаружив за ней Ингу, но не Сашу. Кажется, тот немного отстал от их общей сверхскоростной подруги. Что ж, ничего нового…

— Приве-е-ет! — протянул весело и совершенно беззаботно, затем ловко схватил Ингу и потянул ее к себе , обнимая и тем самым пресекая дальнейшие (ставшие бесполезными и бессмысленными) попытки расковырять дверной замок шпильками. Дружеские приветственные объятия получились, пожалуй, особенно крепкими и теплыми. Недавнее столкновение лоб в лоб с угрозой смертью распалило. Кости, впрочем, не затрещали, но целительные бумажки заметно захрустели и зашелестели. Соловей, впрочем, и бровью не повел. Если уж и не подавать вида, то вот так вот сохраняя невозмутимость до самого конца — пока к стенке не припрут.

— Где Шуру потеряла? — с улыбкой спросил Артур, глядя на подругу с высоты своего почти двухметрового роста, потом как бы между прочим сказал: — У меня гости. Гость. Его зовут Стив. Он друг, и говорит по-английски…

Шутить и беззлобно подкалывать хотелось все меньше. Разборки с наркоторговцами помогли выпустить пар, да и что ни говори, а Стива Тони был рад видеть. Только вот… заряд бодрости и мимолетной шутливости сходил на нет. Вольно-невольно мысли возвращались к делу. Дело же по-прежнему восторга не вызывало. Возвращалась и злость, и острое чувство несправедливости, и банальная обида, которую Старк, конечно, как мог глушил в себе, но до конца перебороть не мог. Жгучий уголек в груди разгорался жарким пламенем…

— Нда, и впрямь не прокатит, — как-то уж совсем вяло отозвался Тони и на том тему с агитационными роликами зеленых оставил.

Проследил за Роджерсом. Пристально. Внимательно. Оценивал реакцию на предоставленные “доказательства”. Помимо вспыхнувшего вновь гнева, внутри вызревали новые и до одури яркие эмоции. С одной стороны, нечто тщеславное ожидало от Стива незамедлительного согласия с тем, что он — Тони — абсолютно прав и вообще беспокоится не напрасно. Роуди этого не дал, не факт, что даст Пеппер, а затаенная от мира жажда чужого одобрения все-таки требовала своего. С другой стороны, Стив Роджерс. Такой, какой есть. Какой пришел из прошлого. Причин не доверять и реагировать столь остро Тони не видел. К тому же Стив уже не раз и не два показал, что он хоть и зануда, но зануда честный и верный делу. Да и в одной команде быть им не привыкать. Но… Внутреннее сопротивление оставалось, оно не нуждалось в рациональных причинах. И сломить его вот так вот легко и просто не получалось, несмотря на попытки Стива “сгладить углы”. Скрывшись за своей броней, Старк напрягся: не только физически, но и морально. Сейчас он ощущал себя сжатой пружиной. Еще немного и…

“Брось, Тони! Капитан Эскимо хотя бы сразу тебя не отшил! А Роуди слушать даже не стал!” — некоторые попытки в самоуспокоение он все же предпринимал. То еще ребячество, конечно, но ведь помогает!

— Огнеметы, — подтвердил Старк лаконично и жестко. Был бы расслабленнее, обязательно пошутил. В конце концов, про огнеметы можно придумать столько потрясных шуток! И это несмотря на крайне скверную ситуацию в целом. Однако желание шутить все еще изображало труп сурка посреди полузабытого шоссе.

“А что я буду делать дальше?” — напрашивался закономерный вопрос. По большей части вмешательство Тони представляло собой импульсивный порыв. Дальше, чем “найти доказательства и ткнуть в них Роуди носом” Старк в своих мыслях пока как-то не доходил. Что ж, вот, похоже, настало время призадуматься. Разрушать иллюзию Роджерса о “гениальном Старке и его таких гениальных абсолютно всегда продуманных планах” не хотелось. Во-первых, людям их иллюзии, как правило, нравятся. Во-вторых, даже малая слабость — уже непозволительная роскошь. В-третьих, банальная гордость.

— Почему же нельзя? Боишься, что меня на всех “злодеев” не хватит? — осведомился с легкой усмешкой. Попытался через силу переключиться на прежний нарочито веселый лад.

“Говорит совсем как Пеппер”, — заметил про себя, неизбежно скатываясь в еще более ожесточенную напряженность.

— Для начала покажу все тем, кому это необходимо увидеть, — кивком указал на экран компьютера. Молча выслушал Стива. Интересно было отследить полет чужой мысли. Убедиться лишний раз в том, что Кэп его успел изучить. Точнее, изучить ту часть, что Тони сам выставлял напоказ.

— Не остановлюсь, — согласился Старк, сложив на груди руки, однако продолжать не стал. В конце концов, над детальным планом и впрямь еще предстояло поработать после разговора с Роуди и Пеппер. Не обсудив с ними, давать повод журналистам и общественности причину для большого скандала было бы неправильно. Отчасти безответственно.

— Джарвиса, конечно. Он классный! — новая и куда более бодрая попытка вернуться к шутливому тону. Тоже надолго не хватило. Мгновение спустя Тони снова посерьезнел. С прежним острым вниманием он выслушал Стива.

“Покой нам только снится, да, Роджерс?” — мрачно усмехнулся про себя.

— Насмотрелся? — поинтересовался как бы между прочим и кивнул на компьютер. — Если хочешь заценить хольтовскую машину смерти, то загляни вон туда, — Старк указал на ящики.

Сам же Тони намеревался “подчистить” чужой компьютер. Да, люди должны знать правду. И да, они ее узнают. Просто не сейчас и не таким образом. Не проконтролировать это тоже было бы со стороны Тони крайне безответственно.

— Мы поговорим с тобой об этом, — пообещал Старк тоном решительным и отчасти даже бескомпромиссным. Подразумевал он ситуацию с наркоторговцами и пулеметом, но про Стива и его цели не позабыл: — И то, с чем ты пришел, мы тоже обсудим. Но сначала закончим здесь. Осматривайся, и я вызываю местных.

Короткая пауза, потом Тони как бы между прочим заметил:

— Надо будет только немного вход расчистить. Я там слегка...  въезд перекрыл, хм.

Несколько дней назад в доме Цукино поселилась престранная девочка, как две капли воды, похожая на Усаги: те же глаза, те же хвостики, даже имя у них было одно на двоих. Она появилась из неоткуда… буквально свалилась с неба, и прямиком на головы сейлор-воинов, а точнее на голову определенной воительницы, в чью семью престранная незнакомка столь беспардонно вторглась.
В тот момент, Луны не было дома, (она, по свойственной ей привычке, провела все свободное время в командном центре), а когда вернулась, семейство Цукино уже вовсю обхаживало внезапно приехавшую в гости родственницу. Икуко и Кендзи ласково называя ее племянницей, предлагали девочке еще один кусочек лимонного пирога, а Шинго, сидящий подле внезапной гостьи, не мог нарадоваться тому, что любимая кузина решила немного пожить у них.
Происходящее показалось Луне слишком странным – вся эта мизансцена выглядела крайне нелепо и никак не походила на правду… скорее на плохо отрепетированный спектакль, опасно балансирующий где-то на грани абсурда.
Она уже не первый год живет в доме Цукино, и ни о каких дальних родственницах никогда прежде не слышала… вдобавок, Луна прекрасно помнила, что на прошлые новогодние праздники, никакая маленькая лже-Усаги к ним не приезжала, и уж тем более не оставалась до конца зимних каникул… тогда, почему Кендзи и Икуко твердо уверены в том, что провели все праздники в обществе этой самозванки!?
«Тут что-то нечисто».
Однако, вопреки зародившимся подозрениям, Луна в тот вечер так и не осмелилась прервать мирное чаепитие собравшихся в гостиной «родственников». Во-первых, семья Усаги считала ее обычным питомцем, и было бы крайне странно заговорить с чужачкой в их присутствии. А во-вторых, кошка ничего не знала о новоявленной «кузине» своей принцессы, а потому и не спешила раскрывать перед ней всех карт – кто знает, кем на самом деле является эта маленькая лже-Усаги… быть может, она опасный шпион, присланный неизвестными врагами… а может, одна из тех, кто желает отнять у Сейлор Мун Легендарный Серебряный Кристалл… или возможно, ей также необходима человеческая энергия, которая в последнее время стала весьма популярным ресурсом на территории Токио…
Одарив присутствующих подозрительным взглядом, Луна благоразумно отступила, заняв наблюдательную позицию на верхних полках стенного шкафа. Решив дождаться возвращения хозяйки, недоверчивая анимамейтс пристально следила за тем, чтобы незваная гостья не причинила вреда родителям настоящей Усаги.

С того вечера прошло несколько дней, однако, ситуация в доме совершенно не изменилась.
Как и предполагалось ранее, никакой двоюродной сестры в помине не существовало, а значит, изобретательная самозванка специально для чего-то выдумала эту историю… Луне лишь оставалось понять для чего именно она это сделала… для чего маленькой несовершеннолетней девочке понадобилось втираться в доверие к посторонним людям, притворяться их родственницей, проситься пожить с ними некоторое время? Как шестилетнему ребенку удалось вплести в сознание старших поддельные воспоминания, и убедить родителей Усаги в том, что все они подлинны, (сознание земного брата принцессы Луна намерено не брала в расчет, поскольку в отличие от подозрительных взрослых, дети считались более доверчивыми в плане принятия новых родственников, и Шинго вполне мог легко поверить в существование кузины без какого-либо влияния), но что же маленькая лже-Усаги сделала с его родными… использовала магию? Гипноз? Космические технологии? Если, да, то откуда они у нее? Неужели от незримых врагов сейлор-воинов? Во всем следовало разобраться… и не просто «разобраться», а провести тщательное расследование, чем Луна и собиралась заняться в ближайшее время – следить за подозрительной девочкой.

— Чибиуса, все уже ушли, — голос Икуко звучит ласково, впрочем, как и всегда, когда женщина обращалась к своим детям… вот только маленькая лже-Усаги не была ее ребенком… она вообще, по сути, никем им не приходилась, о чем окружающие благополучно позабыли, не без помощи этого хитрого крольчонка.
Недовольно фыркнув, Луна незаметно приоткрывает один глаз. Внимательный взгляд привычно выделяет крошечный силуэт, сидящий за обеденным столом – Чибиуса, (именно так решили обращаться к самозванке, дабы не путать ее с настоящей Усаги), мирно завтракала, уплетая кукурузные хлопья. Странная шарообразная кошка выжидающе вертелась вокруг хозяйки.
«И почему Шинго сказал, что мы с ней похожи… я же не настолько жутко выгляжу».
Услышав заботливый призыв Икуко, Луна сладко зевает, лениво потягиваясь, грациозно прогнувшись в спине, словно только проснулась, хотя на самом деле, она не спала, а незаметно наблюдала за подозрительной девочкой и ее странным питомцем.
Горделиво прошествовав мимо неразлучной парочки, Луна неспешно подходит к мискам, делая вид, что ей совершенно неинтересны человеческие разговоры, чего не скажешь о черных заостренных ушках, улавливающих каждый шорох за пределами кухни.
Вот госпожа Цукино говорит, что ей нужно уйти по делам и просит Чибиусу оставаться дома, на что девочка отвечает согласием, и Луна еле сдерживается от саркастической усмешки. Затем в коридоре раздаются шаги. Звук ключей, болтающихся на одной связке. Характерный шорох. За ним срабатывает щелчок закрывающейся входной двери.
«Интересно, что она будет дальше».
Не отнимая любопытной мордочки от миски, дабы не вызвать лишних подозрений, кошка продолжала вслушиваться в окружающие ее звуки.
По удаляющемуся от нее топоту маленьких ножек, Луна догадалась, что незваная гостья и ее компаньон решили уединиться в комнате Усаги, (это подтвердила и хлопнувшая за ними дверь).
«Неужели решила остаться дома».
Отвлекшись от еды, пушистая шпионка на мягких лапках тихонько прокралась в коридор, недоверчиво поглядывая на лестницу, уходящую наверх.
«Хм… стоит проверить».
Нервно дернув хвостом, Луна стремглав бросается к приоткрытому окну. Ловко запрыгивает на подоконник, а с него перебирается на близрастущее дерево, по которому, в два прыжка, ловкая киса оказывается на крыше.
Припав всем телом к прохладной черепице, Луна неторопливо пробирается к спальне Усаги, с подозрением прислушиваясь к странным звукам, доносящимся до ее чуткого слуха.
«Так и знала».
Выругавшись про себя, любознательная шпионка замечает Чибиусу, открывающую металлическую калитку – подозрительная девочка не только умудрилась каким-то, невиданным кошке способом, спуститься со второго этажа, но еще и собиралась нарушить данное Икуко обещание.
«Интересно, куда же ты собралась, малышка Усаги».
Спрыгнув с крыши на соседнее дерево, а с него на каменную изгородь, распушив хвост в предвкушении долгожданной развязки, Луна устремляется следом за ничего не подозревающим ребенком.

Дождавшись, когда Усаги и Шинго уйдут в школу, а Кензи на работу, названная кузина Усаги собралась продолжить поиски заветного камня. Несколько прямых допросов и перерывание комнаты не дали результатов, кроме тщательно следящей за каждым шагом черной кошки.
Развлечения, доступные ребенку, которого ещё не записали в местную школу,  её не интересовали.  Нетронутой осталась игровая приставка, как и любезно предложенные Икуко мелки и краски. Нужно было что-то делать, как-то избежать внимания кошки. Конечно, будь розововолосая обычным ребенком, она непременно сама бы её потискала или выставила за дверь. Вот только девочка знает, что с кошками лучше не шутить, особенно с черными, особенно с полумесяцем на лбу.
Девчушка перевела взгляд на окно,  за которым виднелось лазурное небо, такое чистое, как над её волшебным  городом… и живо представила себе свою маму, красивую, статную, самую важную маму в мире с мягкими руками, добрыми руками и любящим сердцем. Это высокая стройная прекрасная леди, похожая на фарфоровую статуэтку,  с  невероятно чутким, добрым  и отзывчивым сердцем. Днём она занимается важными делами, которые без нее никак не решить, ночью же, после всех дел, заходит к ней в комнату и желает добрых снов и рассказывает сказки.  Брови как-то сами собой сдвинулись, придавая лицу грустно-задумчивый вид.
Теперь, наверняка, она никогда не простит свою непослушную дочь.
— Дорогая, хочешь составить мне компанию? — из мира не самых весёлых грез  вывел заботливый голос хозяйки дома.
— А… простите, что? – возвращаясь в новую реальность откликнулась Чиби.
Икуко приготовила десерт, но дома закончилась сахарная пудра. Чем не повод вместе прогуляться до магазинов?
— Конечно, — радостно протянула девчушка и засобиралась на прогулку, словно и не замечая выдохнувшую кошку. Та, явно решила, что у нее выходной.
И не таких кошек обводили вокруг пальца!
Токио город большой. За пределами района в котором проживает семья Цукино   еще на километры простилаются крупные жилые районы и кварталы. И, видимо, Икуко намеревалась на крупный марш бросок,  повела названную племянницу к автобусной остановке.
Луна-пи догнала хозяйку за поворотом дома и пискнула, поравнявшись с её головой. Ушла! Кошка ушла из дома, думая, что у нее есть свободное от надзора время.
В комнате Усаги кристалла не было, в ванной тоже, при себе она его дома не держит. Тогда где? Очевидно – она его прячет в портфеле или школьной форме. Других вариантов быть не может.
Нужно успеть перехватить её сумку , прежде чем та, успеет её перепрятать.
— Ах, как же мы ушли, и оставили Луну совсем одну, и Усаги… я так волнуюсь за Усаги, может мне стоит встретить её дома, что бы она за нас не волновалась? — и только сверкали подошвы  аккуратных сандалик обратно к дому.
— Чем раньше добуду кристалл тем скорее окажусь дома, —  она сжала ключ от врат времени в руках  и вбежала в дом.
Пара минут чудес и волшебства в пустующем доме, и вот, лимонный пирог уже украшен сахарной пудрой. Когда-то такой сладкой пудрой игрушки-няньки спасали детей что не могут заснуть, быстро погружая их в мир грез. Но это не всё, это был лишь план «Б», план «А» был куда проще, на полу, практически перед порогом сидел самый настоящий (ну почти настоящий) белый кролик. Сама Чибиуса пристроилась за диваном и наблюдала за всем из гостиной на низком старте.
Осталось дождаться, и тогда…. Прыжок, рывок, как в лучших фильмах! Она выхватит сумку с кристаллом и ноги её больше не будет в этом доме и времени.

Ничего не получается. Возможно, никогда и не получится. Может, это была провальная идея с самого начала, и сейчас кто-то там смеется над нами, прикрываясь своей красной мантией, и смотря в отражение своих окон на нас. Хотя почему же я не говорю, кто именно? Что даст мне это имя? Ха, так смешно... Как будто я боялась его произнести, как будто оно отзовется во мне какой-то больной, новой и такой сильной, к которой я не буду готова? Конечно же, отзовется. Он ведь именно этого хотел, желал так явственно, так невыносимо, так рьяно. Чтобы я ненавидела его и хотела убить. Одного из нас ему ведь, конечно, было мало... Он хотел нас обоих. И нашего ребенка. Нашего чудесного, гениального ребенка. Которого не должно было существовать. Который разрушал своим появлением все...

  Рассилон, я не боюсь тебя.
  Есть в этой Вселенной чувство гораздо большее, чем страх.
  И это ненависть.
  И ты познаешь мою.

  Но сначала я так хочу найти ее. Найти нашу девочку, найти и обнять ее, прижать к себе крепче. Я думала, что мы справимся быстрее, мы ведь все так гениально придумали, так правильно, так... как не могли не придумать Доктор и Мастер. Тета и Кощей. Наши безумные идеи всегда были гениальны. Но, видимо, не в этот раз, да? ... Потому что мы не можем ее найти. Потому что мы оба наследила в этой Вселенной так много, так часто, что понятия не имеем, какой след теперь значимый, необычный. Какой след может привести к ней...

  За несколько недель я устала настолько, что, казалось, морально уже была близка к регенерации. Каждый раз, когда найденный нами человек, оказывается не нашей дочерью, я готовлюсь биться в истерике. Я думаю, действительно, что была к ней готова. Потому что я не могла понять, как же так, почему... Как больно падать каждый раз, особенно, когда находишь кого-то юного, прекрасного, и, как тебе кажется, идеально подходящего на роль твоего ребенка... Вот только мы не в театре, и не на смотринах. И если ребенок не твой, значит, он не твой. Значит, он просто возвращается к привычной жизни, и тут же забывает тебя, а ты забываешь его. Потому что это именно так и работает. Именно так... Я не помню тех детей, что мы встречали. Я просто не запоминаю их. Если они — не Изабель, значит, они мне безразличны.

  Я не знаю, зачем я веду нас с Мастером в ТАРДИС в Австралию, в ту самую пустыню, где жил он, скрываясь под маской агента О. Я не понимаю, что я хочу там найти, ведь, очевидно, Изабель там не было. Но эта точка во времени и пространстве так наполнена нашими следами от нескольких встреч, что я просто не выдерживаю, и веду машину туда, как будто это последнее, что мне осталось. Как будто только там я могла найти покой. Покой. Какое странное и такое далеко от меня слово. Я закушу губу, продолжая полет. Я все еще не понимаю, на что надеюсь. Но продолжаю искать.

  И Мастер продолжает тоже. Для него возвращенные воспоминания, те самые, что я окончательно отдала ему на разрушенном Галлифрее едва став собой снова, освободив себя от Скарлетт, стали еще большим откровением, чем для меня. Меня эти воспоминания завели в тюрьму внутри тела, а ему я такого не желала. Люди говорят: не пожелала бы и врагу. Но Мастер мне не враг. Я любила его всю ту жизнь, что была Тетой и все последующие в имени Доктора. Странное что-то к нему чувствовала и Скарлетт. Она тянулась к нему, хоть и боялась. Потому что Мастер пробуждает меня. Именно та регенерация, что сейчас передо мной... Хотя Мисси и вернула меня, я была уверена, что сделала она это не по своей великой доброте и любви ко мне. Скорее, к самому себе. Чтобы я оказалась рядом. Чтобы я могла помочь.

  Но мы оба бессильны. Оба.
  Доктор и Мастер.
  Я и ты.

— Ты думаешь, сейчас лучшее время для твоих игр...? - я все еще пытаюсь быть строгой. Потому что с тобой иначе нельзя. Потому что я прекрасно понимаю, что когда ты устаешь, ты начинаешь творить безумства. А мы устали оба. И если я нахожу покой в прибое, то тебе нужно нечто другое. И рождение звезды будет самым невинным взрывом, на который ты захотел бы посмотреть...

  Но я сдаюсь очень быстро. Потому что я устала. И потому что точно также податлива. И подавлена. Конечно же, подавлена. Поэтому я прикрываю глаза, и мне моментально становится больно. Воспоминания, которыми наполняется мой разум каждый раз, когда я позволяю себе хоть немного расслабиться невыносимы. Я почти не сплю. И хотя Повелителям Времени сон не то, чтобы слишком необходим, иногда его отсутствие сказывается на общем состоянии. Меня пробирает мелкая дрожь. И вовсе не от прикосновения твоих губ к плечам. Прости.

  Впрочем, уже второй поцелуй волнителен. Мы были счастливы десять лет, мы любили друг друга. И эти поцелуи были частью нашей жизни, как и многие другие вещи. Мы пытались к этому вернутся, еще и не помня... Только начиная понимать. Ночь в Париже была отчаянием, болью, ничуть не меньшей, чем когда на следующее утро проснулась одна. Ночи в ТАРДИС сейчас были еще более отчаянными, колючими, больными. Нам, как будто нечего было сказать друг другу, и в этот момент, чтобы не рвать волосы другого мы предпочитали рвать одежду. Мы пытались найти хоть какой-то покой, хоть одну положительную эмоцию. И находили в оргазмах. Чтобы начинать заново. Чтобы умирать заново.

  Но ты развернешь меня к себе, и я также устала, как и хочу тебе поверить. В эту невероятную иллюзию, что ты рисуешь для нас. В твоих глазах неожиданная теплота, и я покупаюсь. Покупаюсь на пальцы в своих волосах, покупаюсь на краткий поцелуй. Потому что я любила тебя. И не только помнила, что любила, но отдавалась этому чувству на самом деле. Так, как только могла. Так, как только позволяла мне боль от потери Изабель.

  — Перерыв...? — я не совсем уверена. Ведь ты знаешь, что я боюсь остановиться. Я боюсь признать, что нам не осталось больше ничего, и спешить было больше некуда. Нет же, нет! Я хотела спешить, я должна была спешить, мы должны были! Но ты решаешь иначе... Ты, и твой союз с ТАРДИС, которому я противилась с первых дней беременности. Слишком уж сильно вы оба хотели меня защитить, и продолжаете делать это и сейчас. Идеальный фронт, где я чувствую себя ребенком, за которым бегают родители. Или инвалидом. Или человеком с внезапно сломанной ногой. Я слегка фыркаю, отмечая, что машина уже приземляется. И как я это допустила...? Вот для чего нужны были эти отвлекающие поцелуи...? Все, как всегда...

— Звучит неплохо... — все, что мне остается сказать.

  Неплохо. Как быстро я дошла до того, что безликое "неплохо" стало прекрасно выражать все мои чувства и эмоции? Раньше бы я радовалась путешествию в тропический рай, и непременно бы отметила, что не существует отдаленных уголков. Потому что чудеса и приключения можно встретить на любой планете, на любом острове, и все равно, какая там форма жизни. Но сейчас я на это не способна. Сейчас для меня такое приключение звучит неплохо. Потому что плохо, ужасно — то, что мы не можем найти Изабель. А все остальное было нормально, приемлемо, неплохо.

  Ты касаПостоянны в голове эти мысли о тебе...

[Изабель де Ла Круз | Isabel de la Cruz]
[Дочь Бога | Exposed, 2015]
Ana De Armas / Ана Де Армас
23 года, человек, воспитательница в детском саду. В хедканной Вселенной: Повелительница Времени, обладающая всем пакетом прилегающих способностей.
ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА:
[align=right]Изабель — самый молодой воспитатель на территории Сан-Франциско, в его бедном районе уж точно. Здесь уживаются американцы и мексиканцы, кубинцы и доминиканцы. Изабель росла в семье доминиканцев, жила в соответствующем квартале. В последние несколько лет жила в доме семьи своего жениха, который проходил службу в Ираке. Хосе оставалось служить несколько месяцев, его семья дружная, и Изабель кажется, что она нашла свое место в жизни. Она мечтала о будущем, о собственных детях.[/align]

Однажды девушка возвращалась с небольшой, но достаточно шумной вечеринки. Путь ее лежал через метрополитен, одну из конечных станций. Девушка спокойно дожидалась своего поезда, как вдруг увидела чудо: мужчина в дорогом костюме шагнул с края платформы, и остался стоять в воздухе. Он левитировал. Смотря на девушку, он сделал несколько шагов вперед, после чего скрылся в прибывшем поезде. Изабель побежала за ним, но его уже и след простыл. По приходу домой, брюнетка рассказала свою историю семье Хосе, но над ней лишь все посмеялись. И очень зря.

В группе Изабель появляется новенькая девочка Элиза. Она выглядит нелюдимой, и поэтому Изабель больше времени уделяет ей. Они общаются, знакомятся, но девочка игнорирует остальных детей, не замечает их. Постепенно и воспитательница принимается делать также. Идя домой после работы, Изабель заходит в магазин игрушек, покупая девочке небольшую тряпичную пони — новый символ, знак, повод подружиться. На выходе из магазина Изабель встречает странную фигуру в белом платье. Они не общаются, фигура просто уходит, напугав Изабель. Это был знак.

Дома Изабель ожидала страшная новость — возлюбленный погиб на одном из сражений. Изабель не может пережить горе, как и перестать работать. На следующий день девушка снова в детском саду: день проходит, как обычно, родители забирают своих детей, пока не остается одна Элиза... Изабель подходит к ней, играющей с пони, и спрашивает, как малышка назвала свою любимую игрушку.

— Изабель...

Девушка принимается плакать при Элизе, паре детей и их родителей. Отказывается от их помощи, и просит оставить ее вместе с Элизой, пока за ней не придут ее родители. Изабель успокаивается, садик пустеет. Но за ребенком никто не приходит. И поэтому Изабель решает проводить Элизу домой. Оказалось, что девочка живет в одном из самых неблагоприятных домов города. Дверь в квартиру открывается, и девушка видит перед собой подвыпившего человека с отцами в ковбойской шляпе — отец, который поблагодарил за проводы девочки домой. Дверь закрывается перед носом Изабель.

Уже дома девушка чувствует тошноту, на следующий день решает обратиться к врачу, и так узнает, что беременна. Это невозможно, ведь Хосе был больше года в Ираке. Но Изабель принимает это как Божью помощь, и решает рассказать глубоко религиозной семье Хосе об этом. Но не встречает понимания. Девушку выставляют из квартиры, и ей ничего не остается, кроме как вернуться в квартиру своих родителей. Туда, откуда ей посчастливилось однажды сбежать...

Изабель устраивается работать официанткой в кафе, и в один из дней замечает фигуру в красном платье. Девушка старается игнорировать ее, делать свою работу.

Идут месяцы. Изабель готовится стать матерью, продолжает работать. Однажды на одной из оживленных улиц, девушка встречает бездомного с огромной продуктовой тележкой, половины содержимого которой осталось на Земле. Изабель принимается помогать ему, и вдруг мужчину узнает ее:

— Это была ты! Ты была тогда в метро! Я помню тебя!

Девушке ничего не остается, кроме как удивиться. Она никогда не видела этого мужчину раньше. Она бы спросила у него, но заметила на другой стороне дороги Элизу, которая явно собиралась броситься под машину. Изабель успевает вовремя, оттаскивая ее от края. Девушка замечает на шее Элизы следы от побоев, но девочка не хотела рассказывать об их природе. Тогда Изабель решает отвести девочку в парк, погулять с ней, помочь ей развеяться, а вечером и вовсе забирает ее домой. Тайком от родителей закрывает ее в спальне, и позволяет Элизе остаться до утра.

Утром перед сменой Изабель ведет Элизу домой. Посередине пути у девочки начинается истерика, и Изабель принимается успокаивать ее прямо на дороге. Фигура в красном платье снова появляется, пугает Изабель, и та скорее уводит девочку в сторону своего дома. Появление этой дамы Изабель восприняла как знак, и в этот раз игнорировать судьбу не стала.

— Я так рад, что ты вернулась домой, Изабель. Я больше тебя никогда не обижу, знай.

Вот, что сказал девушке отец однажды вечером. Через минуту мать сообщила, что уходит в магазин. А еще через десять после ее ухода, крик Элизы послышался из их спальни. Девочка выбежала, села на стол. И стала кричать.

МУЖЧИНА! МУЖЧИНА!

И в этот момент Изабель взяла в руки кухонный нож.

[7 лет]

Отец подошел сзади. Кинул на кровать. Раздвинул ноги.
Элиза кричала. Но мамы не было дома.
Она была в магазине.
Никто не услышал.

[23 года]

Он подошел сзади. Потянул к стене в недрах станции. Задрал юбку. Спустил штаны.
Изабель кричала. Но на станции никого не было.
Или всем было плевать.
Никто не услышал.

В двадцать три года Изабель была умнее. Лучший друг дал ей нож перед входом на станцию. Так, для самообороны. И он пригодился. Как только изнасилование было завершено, Изабель догнала своего насильника. Несколько раз ударила его ножом в спину, оставила нож в его теле и бросила его под идущий поезд.

В двадцать три года Изабель была умнее. Кухонный нож в квартире нашел свою цель: отец-насильник был убит несколькими ударами в живот. И брошен прямо у входа в кухню. Он уже спускал штаны, ублюдок.

А потом появилась фигура в черном плаще.

— Что ты здесь делаешь?
— Элиза.
— Когда я была маленькой, мне нравилось имя Элиза. Я просила, чтобы меня так называли.

Когда мать вернулась из магазина, Изабель сидела на стуле, Элиза на ее руках. Полиция приехала минутами позднее, подходили к ним, но девочки ничего не говорили.

Вернее девушка.

Все это время Изабель была одна.
Ведь никакой Элизы нет.
Игра воображения, как и мужчина в метро, как и фигуры в различных платьях.

Изабель и Элиза — это один человек.
Элиза лишь отражение больного прошлого.
Воспоминания, которые Изабель всегда хотела забыть...

ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
(планы на игру / наигранная история / хедканоны / всё, что соигрок должен знать)
Тебе, наверное, интересно, дорогой игрок, почему же заявку на такого персонажа, пишет Доктор?

Я расскажу тебе.

Потому что я и Мастер позиционируем данного персонажа как нашего ребенка, которого Повелители Времени отобрали у нас, лишили и нас и ребенка воспоминаний друг о друге. Ребенка отправили на Землю к родителям, заставили его прожить такую сложную Земную жизнь. Мы не знаем друг о друге на момент начала игры, так что игрок начинает играть персонажем с запутанной историей, которая по ходу игры станет еще более запутанной. Ведь как только, Изабель, мы узнаем о тебе, то сделаем все, чтобы скорее найти тебя, и спасти от твоих несчастий. Помочь приобрести тебе покой душевный, покой жизненный, рассказать тебе, кто ты есть. И любить ребенка, что сейчас в тебе.
Прошу, если будешь брать роль, то будь активна!
Твои родители пока еще не знают о тебе, но как только узнают, никуда тебя не отпустят!

ТРЕБОВАНИЯ К СОИГРОКУ:

Минимальная постовая активность: -1-2 поста в неделю

Минимальная флудовая активность: — 3-4 поста в месяц

Предполагаемая тема пробного поста: Роль редкая, так что подойдет любой Ваш пост.

ПОСТ ЗАКАЗЧИКА:

Ничего не получается. Возможно, никогда и не получится. Может, это была провальная идея с самого начала, и сейчас кто-то там смеется над нами, прикрываясь своей красной мантией, и смотря в отражение своих окон на нас. Хотя почему же я не говорю, кто именно? Что даст мне это имя? Ха, так смешно... Как будто я боялась его произнести, как будто оно отзовется во мне какой-то больной, новой и такой сильной, к которой я не буду готова? Конечно же, отзовется. Он ведь именно этого хотел, желал так явственно, так невыносимо, так рьяно. Чтобы я ненавидела его и хотела убить. Одного из нас ему ведь, конечно, было мало... Он хотел нас обоих. И нашего ребенка. Нашего чудесного, гениального ребенка. Которого не должно было существовать. Который разрушал своим появлением все...

  Рассилон, я не боюсь тебя.
  Есть в этой Вселенной чувство гораздо большее, чем страх.
  И это ненависть.
  И ты познаешь мою.

  Но сначала я так хочу найти ее. Найти нашу девочку, найти и обнять ее, прижать к себе крепче. Я думала, что мы справимся быстрее, мы ведь все так гениально придумали, так правильно, так... как не могли не придумать Доктор и Мастер. Тета и Кощей. Наши безумные идеи всегда были гениальны. Но, видимо, не в этот раз, да? ... Потому что мы не можем ее найти. Потому что мы оба наследила в этой Вселенной так много, так часто, что понятия не имеем, какой след теперь значимый, необычный. Какой след может привести к ней...

  За несколько недель я устала настолько, что, казалось, морально уже была близка к регенерации. Каждый раз, когда найденный нами человек, оказывается не нашей дочерью, я готовлюсь биться в истерике. Я думаю, действительно, что была к ней готова. Потому что я не могла понять, как же так, почему... Как больно падать каждый раз, особенно, когда находишь кого-то юного, прекрасного, и, как тебе кажется, идеально подходящего на роль твоего ребенка... Вот только мы не в театре, и не на смотринах. И если ребенок не твой, значит, он не твой. Значит, он просто возвращается к привычной жизни, и тут же забывает тебя, а ты забываешь его. Потому что это именно так и работает. Именно так... Я не помню тех детей, что мы встречали. Я просто не запоминаю их. Если они — не Изабель, значит, они мне безразличны.

  Я не знаю, зачем я веду нас с Мастером в ТАРДИС в Австралию, в ту самую пустыню, где жил он, скрываясь под маской агента О. Я не понимаю, что я хочу там найти, ведь, очевидно, Изабель там не было. Но эта точка во времени и пространстве так наполнена нашими следами от нескольких встреч, что я просто не выдерживаю, и веду машину туда, как будто это последнее, что мне осталось. Как будто только там я могла найти покой. Покой. Какое странное и такое далеко от меня слово. Я закушу губу, продолжая полет. Я все еще не понимаю, на что надеюсь. Но продолжаю искать.

  И Мастер продолжает тоже. Для него возвращенные воспоминания, те самые, что я окончательно отдала ему на разрушенном Галлифрее едва став собой снова, освободив себя от Скарлетт, стали еще большим откровением, чем для меня. Меня эти воспоминания завели в тюрьму внутри тела, а ему я такого не желала. Люди говорят: не пожелала бы и врагу. Но Мастер мне не враг. Я любила его всю ту жизнь, что была Тетой и все последующие в имени Доктора. Странное что-то к нему чувствовала и Скарлетт. Она тянулась к нему, хоть и боялась. Потому что Мастер пробуждает меня. Именно та регенерация, что сейчас передо мной... Хотя Мисси и вернула меня, я была уверена, что сделала она это не по своей великой доброте и любви ко мне. Скорее, к самому себе. Чтобы я оказалась рядом. Чтобы я могла помочь.

  Но мы оба бессильны. Оба.
  Доктор и Мастер.
  Я и ты.

— Ты думаешь, сейчас лучшее время для твоих игр...? - я все еще пытаюсь быть строгой. Потому что с тобой иначе нельзя. Потому что я прекрасно понимаю, что когда ты устаешь, ты начинаешь творить безумства. А мы устали оба. И если я нахожу покой в прибое, то тебе нужно нечто другое. И рождение звезды будет самым невинным взрывом, на который ты захотел бы посмотреть...

  Но я сдаюсь очень быстро. Потому что я устала. И потому что точно также податлива. И подавлена. Конечно же, подавлена. Поэтому я прикрываю глаза, и мне моментально становится больно. Воспоминания, которыми наполняется мой разум каждый раз, когда я позволяю себе хоть немного расслабиться невыносимы. Я почти не сплю. И хотя Повелителям Времени сон не то, чтобы слишком необходим, иногда его отсутствие сказывается на общем состоянии. Меня пробирает мелкая дрожь. И вовсе не от прикосновения твоих губ к плечам. Прости.

  Впрочем, уже второй поцелуй волнителен. Мы были счастливы десять лет, мы любили друг друга. И эти поцелуи были частью нашей жизни, как и многие другие вещи. Мы пытались к этому вернутся, еще и не помня... Только начиная понимать. Ночь в Париже была отчаянием, болью, ничуть не меньшей, чем когда на следующее утро проснулась одна. Ночи в ТАРДИС сейчас были еще более отчаянными, колючими, больными. Нам, как будто нечего было сказать друг другу, и в этот момент, чтобы не рвать волосы другого мы предпочитали рвать одежду. Мы пытались найти хоть какой-то покой, хоть одну положительную эмоцию. И находили в оргазмах. Чтобы начинать заново. Чтобы умирать заново.

  Но ты развернешь меня к себе, и я также устала, как и хочу тебе поверить. В эту невероятную иллюзию, что ты рисуешь для нас. В твоих глазах неожиданная теплота, и я покупаюсь. Покупаюсь на пальцы в своих волосах, покупаюсь на краткий поцелуй. Потому что я любила тебя. И не только помнила, что любила, но отдавалась этому чувству на самом деле. Так, как только могла. Так, как только позволяла мне боль от потери Изабель.

  — Перерыв...? — я не совсем уверена. Ведь ты знаешь, что я боюсь остановиться. Я боюсь признать, что нам не осталось больше ничего, и спешить было больше некуда. Нет же, нет! Я хотела спешить, я должна была спешить, мы должны были! Но ты решаешь иначе... Ты, и твой союз с ТАРДИС, которому я противилась с первых дней беременности. Слишком уж сильно вы оба хотели меня защитить, и продолжаете делать это и сейчас. Идеальный фронт, где я чувствую себя ребенком, за которым бегают родители. Или инвалидом. Или человеком с внезапно сломанной ногой. Я слегка фыркаю, отмечая, что машина уже приземляется. И как я это допустила...? Вот для чего нужны были эти отвлекающие поцелуи...? Все, как всегда...

— Звучит неплохо... — все, что мне остается сказать.

  Неплохо. Как быстро я дошла до того, что безликое "неплохо" стало прекрасно выражать все мои чувства и эмоции? Раньше бы я радовалась путешествию в тропический рай, и непременно бы отметила, что не существует отдаленных уголков. Потому что чудеса и приключения можно встретить на любой планете, на любом острове, и все равно, какая там форма жизни. Но сейчас я на это не способна. Сейчас для меня такое приключение звучит неплохо. Потому что плохо, ужасно — то, что мы не можем найти Изабель. А все остальное было нормально, приемлемо, неплохо.

  Ты касаешься моего лба, и я снова ведусь, прикрывая глаза. Мы не разрушали наш Контакт так давно, но не блуждали в разумах друг друга подолгу. Телепатическая связь была важна, особенно когда мы пытались сделать наши поиски тихими, так что мы постоянно оставались внутри друг друга. Я прижмусь к тебе крепче, когда ты обнимешь спину. Я обовью руки вокруг твоей шеи, подниму лицо, загляну в твои глаза и поцелую чуть глубже, чуть отчаяннее, чем стоит. Мы делаем перерыв, но как забыть в нем о боли, скажи? Ты уже придумал какой-то способ...?

  Дверь ТАРДИС любезно откроет сама, видимо, пока мы с тобой не перешли в наступлении в консольной. Она все еще этого не любила. И никогда не полюбит. Как будто вы делаете это на моем лице! — фыркнула она однажды, пытаясь нас пристыдить. Я оторвусь от поцелуя сама, разрывая страстное объятие. Я возьму тебя за руку, так, как будто все у нас хорошо, нормально, и сама поведу к выходу из машины, вдыхая ароматы фруктов, травы и океанического воздуха. И пока не ощущая ничего лишнего. Может, ты был прав. Может, нам на самом деле нужен был перерыв...

ешься моего лба, и я снова ведусь, прикрывая глаза. Мы не разрушали наш Контакт так давно, но не блуждали в разумах друг друга подолгу. Телепатическая связь была важна, особенно когда мы пытались сделать наши поиски тихими, так что мы постоянно оставались внутри друг друга. Я прижмусь к тебе крепче, когда ты обнимешь спину. Я обовью руки вокруг твоей шеи, подниму лицо, загляну в твои глаза и поцелую чуть глубже, чуть отчаяннее, чем стоит. Мы делаем перерыв, но как забыть в нем о боли, скажи? Ты уже придумал какой-то способ...?

  Дверь ТАРДИС любезно откроет сама, видимо, пока мы с тобой не перешли в наступлении в консольной. Она все еще этого не любила. И никогда не полюбит. Как будто вы делаете это на моем лице! — фыркнула она однажды, пытаясь нас пристыдить. Я оторвусь от поцелуя сама, разрывая страстное объятие. Я возьму тебя за руку, так, как будто все у нас хорошо, нормально, и сама поведу к выходу из машины, вдыхая ароматы фруктов, травы и океанического воздуха. И пока не ощущая ничего лишнего. Может, ты был прав. Может, нам на самом деле нужен был перерыв...