ТЕОДОР  ищет маму-тренера марго манн (в девичестве — марго элейн стоун) или просто "железная леди" - 50 лет - бывшая звезда тенниса, а сегодня тренер своего сына jessica chastain или nicole kidman

Марго не родилась в богатой семье. Её отец, Дэвид Стоун, был строителем и бывшим боксёром-любителем, а мать, Сьюзан, работала медсестрой в местной больнице. Они жили скромном в Сан-Вэлли, штат Айдахо, недалеко от общественных кортов. Теннис для Марго был не прихотью, а единственным способом дать выход ярости. Дело в том, что Марго всегда была объектом жестокой травли в школе. И, возможно, если бы она просто стиснула зубы и терпела насмешки более популярных девочек, то ничего бы и не случилось. Но Марго всегда давала отпор. Однажды, после очередной школьной драки, за которой последовала беседа в кабинете директора и угроза отстранения от занятий, отец привёл её на корт, дал в руки старую ракетку и сказал: «Здесь ты можешь бить по мячу так сильно, как хочешь. И никто не посмеет тебя остановить. Вперёд!».

С этого дня теннис стал для Марго целым миром. Каждый удар по мячу был ударом по обидчикам, каждое выигранное очко — доказательством своей значимости. Отец, не имея профессионального опыта, стал её первым тренером. Он привил ей боксёрскую выносливость и бойцовский характер. Они тренировались на старых кортах с гравийным покрытием, что выработало у Марго феноменальную скорость и умение читать неровный отскок. Её детство закончилось в тот день, когда она взяла в руки ракетку. Марго знала, что теннис – это её шанс выбраться из нищеты, и она не собиралась им разбрасываться.

Её карьера была триумфом воли над обстоятельствами: 5 титулов Большого шлема, 84 недели на вершине рейтинга, 34 титула WTA. Но за каждой победой стояла не радость, а холодное удовлетворение от выполненной работы.

Где-то между турнирами, рекламными контрактами и фотосессиями для обложек журналов она успела влюбиться, выйти замуж, родить сына.

В 32 года Марго серьезно повредила ахиллово сухожилие. Восстановление заняло год, и, вернувшись, она поняла, что её тело больше не может выдерживать ту нечеловеческую нагрузку, которую требует большой спорт. Марго ушла непобеждённой. Она собрала журналистов и заявила, что уходит из тенниса не потому, что проиграла, а потому, что для неё не существует второго места.

После ухода из спорта Марго погрузилась в пустоту. Попытки вести бизнес или комментировать матчи не приносили удовольствия. В семье тоже было не всё гладко. Марго не могла переключиться из режима чемпионки в режим жены и матери. Она даже подумывала о том, чтобы уйти из жизни, но однажды увидела, как её сын отбивает теннисный мяч от стены гаража, и поняла, что вот её путь – быть тренером.

Марго была далеко не идеальной матерью, но как тренер она оказалась великолепной. Пока другие дети играли, Тео отрабатывал удары у стены. Его детство было расписано по минутам: школа, домашние задания, 4 часа на корте, силовая подготовка, анализ записей матчей. Марго была его тренером, диетологом, психологом и агентом. Хотя психолог был нужен в первую очередь самой Марго, ведь всё, что она делала, – это пыталась через сына исправить свои ошибки.

Конечно, брак трещал по швам. И, конечно, развод был неизбежен. Но Марго было всё равно. Теперь её куда больше волновала посредственная игра сына на «Ролан Гаррос».

---

дополнительно:
Будет сложно. Много драмы, споров, нервов. Возможно, даже Тео попытается сменить тренера. Если вы готовы к игре, где нужно примерить на себя роль злой королевы ради блага всего королевства — пишите в гостевую, а там разберёмся.

От себя могу сказать, что открыт к любым обсуждениям и поворотам сюжета. Пишу от 3к символов и третьего лица. Посты стараюсь не задерживать, без вести не пропадаю.

ТЕО ищет бывшую девушку Хлоя Бэнкрофт - 23 - спортивная журналистка, колумнист и ведущая молодёжного шоу на канале «Tennis Pro TV». Инфлюенсерша. Lily-Rose Depp

Хлоя Бэнкрофт была бесспорной королевой старшей школы. Богатые родители, безупречный стиль, дерзкий характер и умение манипулировать мнением публики сделали её центром вселенной. Она коллекционировала тренды, бренды и… популярных парней. Её отношения – всего лишь модный аксессуар, чтобы еще раз подчеркнуть свой статус.

Их отношения были публичным спектаклем, где Хлоя была режиссёром:
● Она появлялась на его юниорских финалах, чтобы её сняли камеры.
● Постила в инстаграм «милые» совместные фото с подписью «Мой чемпион ��», собирая тысячи лайков.
● Использовала его имя, чтобы пройти на закрытые вечеринки и мероприятия.

Для Тео, зажатого в тисках материнской дисциплины, Хлоя была глотком запретного, бунтарского мира — мира, где ценят не только за победы, но и за «крутость». Он был влюблён, она — нет. Для неё это был выгодный контракт.

Они то ссорились, то мерились Но когда Тео начал полноценно погружаться в профессиональный спорт, а Хлоя поступила на журфак - все резко закочилось. Она поняла, что его карьера — это долгий и нудный путь, а её время слишком ценно. Она оборвала отношения резко и цинично, оставив Тео с чувством, что он оказался недостаточно «звездой» даже для неё.

Однако её карьера спортивного журналиста началась именно благодаря этим отношениям. Её первые статьи и репортажи пестрели фразами: «Изнутри: каково это — быть восходящей звездой тенниса», «Что на самом деле едят будущие чемпионы: рассказ подруги». Она продавала инсайды, которых у неё не было, но все ей верили. Её взяли на телевидение именно как «ту самую девушку, которая знает Манна еще со школьных годов».

Сейчас, в 23 года, Хлоя — это типичный продукт эпохи внимания. Она строит карьеру на пепелище своих школьных отношений. Она это понимает. Пытается с этим бороться. Показать себя. Быть личностью, но вот незадача - кто-то возьмет да и спросит: "Это же ты с этим тенистом встречалась, да?".

---

дополнительно:
Второго шанса не будет. Это история о выборе и последствиях. О том, как прошлое формирует нас, нынешних. И да, пересекаться они будут часто. В прошлом, настоящем, будущем — мне хочется разыграть их историю поэтапно, где в конце не будет «и жили они долго и счастливо». Скорее, будут слезы, обиды, месть, а потом — принятие и, возможно, дружба. Или вражда. Давайте всё решим в игре.

ЛЭНДОН ищет  родную сестру[/html] Холли Рэймонд - 29 elizabeth olsen

Холли Рэймонд родилась поздно — как будто семья на тот момент уже и не думала, что такое может случится. Она появилась в доме, где всё было расставлено по местам задолго до её первого шага: старший сын — наследник, средний — проблема, фамилия — закон, эмоции — излишек. Холли досталась роль, которую никто толком не формулировал. Её не готовили. Её не ждали как продолжение. Её просто приняли — и в этом было одновременно спасение и опасность.

В детстве Холли была наблюдательной. Тихой — не из страха, а из любопытства. Она рано поняла, кто в этом доме говорит, а кто слушает. Кто решает, а кто старается соответствовать. И очень быстро выбрала сторону — даже если никогда не называла это вслух.

Лэндон стал для неё не просто братом. Он был пространством, где можно было дышать. С ним она могла быть собой — не умной девочкой, не «маленькой Рэймонд», не будущим проектом. Он читал ей книги, которые не одобрил бы отец. Слушал её болтовню, не обрывая. Не исправлял. Не учил жить. Для Холли это было откровением: оказывается, любовь может не требовать формы.

С Грантом (старшим братом) всё было иначе. Он был вежливым, корректным, отстранённым. Он не обижал Холли, но и не видел в ней отдельную фигуру. Скорее — младшее приложение к фамилии. Она чувствовала это интуитивно и держалась на дистанции.

Подростковый возраст Холли пришёлся на тот период, когда напряжение между Лэндоном и отцом стало почти физическим. Дом трещал. Разговоры обрывались на полуслове. Улыбки стали формальными. Холли оказалась между — слишком младшей, чтобы влиять, и слишком чуткой, чтобы не замечать. Она рано научилась играть роль «хорошей девочки». Не потому, что верила в неё, а потому, что это давало выживание. Оценки. Манеры. Улыбка. Она умела быть удобной — и ненавидела себя за это. Внутри росло чувство вины: за то, что ей легче, чем Лэндону; за то, что она не под ударом; за то, что её пока не ломают.

Когда Лэндон ушёл из семьи, Холли было достаточно лет, чтобы понять, что это не каприз и не предательство. Она не задавала вопросов. Она просто плакала ночью, уткнувшись в подушку, чтобы никто не слышал. Утром она вела себя так, будто ничего не произошло. Это было её первое взрослое решение. Отец не запрещал ей общаться с братом — он делал хуже. Он игнорировал этот факт, будто Лэндона больше не существовало. Холли усвоила это молчание как предупреждение. Их связь стала тише, осторожнее, почти подпольной. Сообщения. Редкие встречи. Взгляды, в которых было больше, чем в разговорах.

Холли росла умной и ироничной. Она видела фальшь системы, но ещё не знала, как из неё выйти. В ней было много от Лэндона — чувствительность, сомнение, способность видеть людей. И много страха — того самого, который удерживает от резких движений. Она балансировала между лояльностью и собой, и этот баланс истощал её сильнее, чем открытый конфликт. Во взрослой жизни Холли так и не стала «идеальной Рэймонд». Она выбрала путь, который не вписывался в семейный сценарий, но и не рвал его окончательно. Что-то гуманитарное. Что-то живое. Там, где можно помогать, а не судить. Отец это терпел — ровно до тех пор, пока это не бросалось в глаза.

Для Лэндона Холли осталась единственной ниточкой, связывающей его с прошлым без боли. Он переживает за неё больше, чем позволяет себе показать. Видит, как она всё ещё старается быть «удобной». Как ещё не решилась на собственный выход из системы. И боится одного — что однажды она сломается так же тихо, как он.

Для Холли Лэндон — доказательство, что выход возможен. Что фамилия — не приговор. Что можно потерять всё и при этом сохранить себя.

Они редко говорят об этом напрямую.
Им и не нужно.

---

их встреча после развода Лэнда:
Он не сразу открыл дверь. Лэнд услышал звонок, но не двинулся с места. Сидел на краю дивана, уставившись в пол, будто между ним и дверью пролегала не прихожая, а несколько лет жизни. Квартира была слишком тихой — не уютно, а гулко. Он уже знал, кто это. И именно поэтому тянул.

Когда он всё-таки открыл, Холли стояла на пороге с небольшой сумкой через плечо. Без макияжа. В простом пальто. Она смотрела на него внимательно — не оценивая, не пугаясь, не жалея напоказ. Просто смотрела, как умеют только близкие.

— Привет, — сказала она тихо. — Ты чего… — начал он и осёкся. Голос подвёл.

— Я приехала, — пожала плечами Холли. — На пару дней. Если ты не против.

Он отступил в сторону, давая ей пройти, и только тогда заметил, как сильно у него дрожат руки. Она не сказала «ты как?» и не обняла сразу. Просто сняла обувь, прошла вглубь квартиры, будто была здесь тысячу раз. И это неожиданно сломало его сильнее всего.

— Здесь пусто, — сказала она, оглядываясь. Не как упрёк. Как факт.

— Я не успел… — он замолчал. — Не знаю, с чего начать.

— Ничего. Мы не будем начинать, — ответила Холли. — Мы просто побудем вместе.

В первый вечер они почти не говорили. Он сидел за столом с чашкой давно остывшего кофе, она готовила что-то простое, перебирая продукты так, будто делает это всегда. Время от времени она задавала нейтральные вопросы — ел ли он сегодня, спал ли. Он отвечал коротко. Не потому что не хотел делиться — просто слова застревали.

Ночью он не спал. Холли тоже. Он знал это по свету из-под двери её комнаты.

На второй день они вышли гулять — без цели, без маршрута. Город был серым, неприветливым, но не враждебным. Они шли рядом, не касаясь друг друга, и это было странно правильно.

— Ты выглядишь… — Холли замялась. — Не плохо. Просто… очень устало.

Он усмехнулся.

— Это мой базовый режим.

— Ты ел сегодня?

— Холли.

— Я знаю, — сказала она мягко. — Просто ответь.

Он вздохнул.

— Нет.

Она кивнула, как будто это всё объясняло.

Позже, уже дома, он сломался. Не красиво. Не театрально. Просто сел на пол у дивана и закрыл лицо ладонями. Всё, что он так долго держал внутри, вдруг стало слишком тяжёлым.

— Я всё сделал правильно, — глухо сказал он. — Я правда старался. Я думал, что так и надо. Что если я буду надёжным, если всё обеспечу, если не рассыплюсь… — голос сорвался. — А оказалось, что этого недостаточно.

Холли села рядом. Не сразу. Сначала просто была в комнате, давая ему пространство. Потом осторожно коснулась его плеча.

— Ты не сломал брак, — сказала она тихо. — Ты просто не знал, как в нём быть живым. Это не одно и то же.

Он посмотрел на неё. В глазах — растерянность, почти детская.

— А если я вообще не умею?

Она пожала плечами.

— Тогда ты научишься. Ты всегда учился сложному. Просто раньше тебе не позволяли.

В эти дни она делала для него странно простые вещи. Напоминала есть. Открывала окна. Вытаскивала его из квартиры хотя бы на десять минут. Не давала утонуть, но и не тянула за волосы на поверхность. Она не пыталась его чинить.

Перед отъездом она стояла в прихожей, застёгивая куртку.

— Ты не обязан сейчас быть сильным, — сказала она, не глядя на него. — Только, пожалуйста, не исчезай.

Он кивнул.

— Спасибо, — выдохнул он. — За то, что приехала.

Холли улыбнулась — устало, но искренне.

— Ты мой брат, — сказала она. — А это, как ни странно, навсегда.

Когда дверь за ней закрылась, в квартире снова стало тихо.
Но это была уже другая тишина.

---

дополнительно:
Остальное готов рассказать лично. Планов очень много!
Просто приходите, окутаю вас заботой, вниманием и всем чем захотите. У нас тут целое семейство, так что скучать не придется :3